Польза или вред от синонимии?

Вспоминаю какой-то учебный эпизод из курса радиообмена на английском языке, в котором летчик, запрашивая аварийную посадку, пытается объяснить диспетчеру свою внештатную ситуацию с помощью ряда синонимичных слов «unruly – неуправляемый», «violent – буйный», «aggressive — агрессивный» и тому подобное, а диспетчер, для которого английский не является родным, никак не может понять, в чем же дело и постоянно переспрашивает и ищет то слово, которое внесет для него полную ясность (clarification).

Наконец, после прокручивания пилотом еще нескольких слов (drunk – пьяный, threat to passengers and to safety of flight – угроза для пассажиров и безопасности полета), диспетчер понимает опорное и ключевое слово «safety» и уточняет вопросом «danger to safety of flight?», на что пилот реагирует утвердительно.

Я уж не знаю, точно ли соответствует такой учебный диалог реальной ситуации, но ведется он очень конструктивно по канонам классической формулы «ССС» (check – confirm – clarify), необходимой для работы летчика.

«Проверь — подтверди — проясни», этот принцип взят не наобум, еще в Библии утверждается ценность такого положения, например, апостол Павел в своих посланиях пишет именно об этом.

Возможно, не все летчики читают Библию, но этим принципом, который требует знания синонимии, не пренебрегают.

Кто-то из обучаемых мною летчиков вполне резонно мне возразил, что слишком много времени тратится на прокручивание всех этих синонимов, а в это время опасная ситуация на борту самолета развивается и нужно ее как можно быстрее исправлять.

По его убеждениям синонимия вредна, нужно, чтобы было все конкретно и однозначно. Возможно, он в чем-то прав. В идеале все должно быть понятно специалистам с первого слова.

Но только в идеале. А на практике действует человеческий фактор. Если бы человек был запрограммирован как идеальная машина, то в каждом конкретном случает он произносил бы именно те кодовые слова, которые точно соответствуют ситуации. Для роботов даже перестановка слов или порядка их следования имела бы значение, но человек не робот, никогда нельзя быть уверенным, что данные слова или их порядок он выбирает умышленно, или по другим причинам, например, из-за волнения, страха, недостаточного знания языка, незнания уровня подготовки партнера.

Синонимия — это человеческий фактор, а этим фактором пренебрегать нельзя. Поэтому вред надо превращать в пользу, то есть по принципу «кто нам мешает, тот нам и поможет» . Помните эту реплику из «Кавказской пленницы»?

Я был согласен со своим учащимся пилотом в том, что идеальным обменом для вышеупомянутой ситуации была бы короткая фраза без излишних синонимов, например, «I request priority landing, danger to safety of flight», понятная для любого диспетчера с минимальным словарным запасом, но ведь любой диспетчер хочет быть максимально эффективным и он обязательно уточнит, какая именно опасность — техническая, медицинская, общественная или иная.

Если техническая, например посадка на фюзеляж из-за шасси, то для безопасной посадки нужен пенный ковер, пожарные машины, специальный транспорт, если медицинская — то нужно прислать не просто скорую помощь, а желательно именно с тем медицинским оборудованием, которое может спасти жизнь пассажира в зависимости от характера его болезни, если общественная — то полицию или спецназ, в зависимости от степени угрозы.

В любом случае, для таких ситуаций умение пользоваться всем арсеналом языковых средств, включая синонимию, хоть на родном, хоть на иностранном языке, очень полезно, оно позволяет подать информацию самым точным и адекватным образом. Вредна ли в этом случае синонимия? Затратна по времени?
Неужели? Неужели постоянный поиск самых точных и адекватных слов утомителен и затратен? А как быть с боксерами, которые производят огромное количество затратных ударов, чтобы добиться одного единственного эффективного, полезного и точного удара?

Передача точной информации с помощью адекватных языковых средств очень похожа на обмен такими ударами.

Если и есть вред от синонимии, то только в том случае, когда с ее помощью намеренно манипулируют нашим сознанием.

Это уже из другой оперы, к радиообмену на английском не относится, но я про нее напишу в следующей статье «Манипуляция сознанием с помощью синонимов в современных технологиях нейролингвистического программирования.» Очень интересная тема.

Лингвист: А.П. Ходовец

Психологами и лингвистами доказано, что взрослый человек не может усвоить иностранный язык без опоры на свой родной, а также без опоры на аналоги и ассоциации, которые, кстати, как раз и поддерживаются только своим родным языком.

Обобщенное соотношение родной — иностранный язык может быть представлено любой конкретной парой, например, вьетнамский (родной) — китайский (иностранный) или таджикский (родной) — русский (иностранный), но для нашего конкретного авиаязного случая такой парой согласно положениям ИКАО является русский и английский.

Я бы мог очень долго рассуждать о соотношениях этой пары в других языках, для меня это интересная тема, например, отдыхая во Вьетнаме, каждый день на пляже с удовольствием читал краткий китайско-вьетнамский словарь с комментариями на вьетнамском языке относительно синонимии и условной эквивалентности китайских и вьетнамских слов, но мой сайт обязывает меня все время обращаться к паре русский — английский язык.

Эта тема интересна еще и тем, что авиационный английский изучают не только те летчики, для которых родным является русский язык, но также и те, для которых опорными языками могут быть таджикский, узбекский, армянский или другие языки, через которые носитель родного языка легче всего может найти нужные ему эквиваленты для изучаемого английского языка или другого иностранного.

Однако любой родной для вас язык (я перечислил выше очень развитые языка с богатой лексикой) позволяет вам найти нужные эквиваленты для нужного в данный момент иностранного слова, например, изучаемого авиационного английского. Кстати, многие ряды английских слов уже позволяют найти нужные эквиваленты, аналоги и ассоциации.

Например, из аналогового ряда таких очень важных для авиации английских глаголов как «extend, intend, attend» (есть еще и «pretend», не очень нужное для авиации, хотя его синонимы «simulate, imitate, train» образуют собой очень важное ассоциативное поле), мы возьмем первое в этом ряду слово «extend» и опишем его значения через родные эквиваленты.

Я по памяти нашел 8 эквивалентов на русском языке, думаю, что в армянском или таджикском тоже найдется не меньше эквивалентов, а именно:
1) продлевать; 2) простирать (ся); 3) расширять (ся); 4) увеличивать (ся); 5) удлинять (ся);
6) протягивать; 7) оказывать (радушный прием); стараться; напрячься.

Летчики, как правило запоминают только одно значение через фразеологизм «расширить свой круг полетов», хотя потенциал этого глагола позволяет использовать его и в таком выражении, как «extend your vocabulary» и в ряде других.

В другом похожем по морфологическому составу глаголе «intend» тоже содержится как минимум пять русских эквивалентов: 1) намереваться; 2) хотеть; 3) предназначать; 4) иметь в виду; 5) подразумевать, но летчики чаще запоминают «намереваться», или его аналог «What are your intentions?» (каковы ваши намерения?).

В глаголе «attend» для бортпроводников, можно выделить восемь значений через русские эквиваленты: 1) уделять внимание; 2) присутствовать; 3) посещать (лекции, занятия); 4) присматривать; 5) следить; 6) заботиться; 7) сопровождать; обслуживать, причем, самым функционально значимым является седьмое значение «сопровождать» и шестое «присматривать», поскольку ни одна авиакомпания не может позволить себе оставить салон самолета без присмотра, в этом и есть основная функция бортпроводников, особенно в настоящее время, насыщенное террором.

Отметьте для себя, что тренировка на аналоговых и ассоциативных рядов возможна не только через тщательное изучение родных эквивалентов, но даже через фонетический и морфологический анализ иностранных глагольных корней, поскольку приведенный выше ряд «extend», «intend», «attend», «pretend» позволяет выделить общий условно понимаемый нами корень «tend» и приставки, которые сдвигают ударение на следующий от приставки слог.

Я пишу все это для того, чтобы показать летчикам и бортпроводникам, что в их распоряжении имеется очень богатый арсенал логических и методических приемов, активно используемых старой советской школой, которая позволяет учащимся самостоятельно и эффективно изучать любой язык, в том числе и так называемый «авиаяз» через фразеологию радиообмена и информацию для пассажиров.

Это построение аналоговых и ассоциативных рядов, запоминание русских эквивалентов для иностранного глагола со многими значениями, разбор слов и предложений, это тренировка чрез речевые образцы и интерактивные схемы, это и буквализм в переводе системных единиц (360 — 400 единиц).

Надо сказать, что во время своей работы в авиакомпании я неоднократно пытался проводить занятия у летного и кабинного состава с помощью старых добротных методов через морфологический, фонетический и синтаксический разбор предложений и слов, однако, далеко не все проникались такой тренировкой, поскольку привычнее для них было трындение какой-нибудь Марьи Ивановны на уровне «хай — нехай», «хаваю?» или «гуд морнинг с хау ду ю ду», или же разглядывание разных картинок с разгадыванием кроссвордиков в гламурных английских учебниках, которые реально ничему не учат.

Мотивированных слушателей всегда немного, но все таки они есть. Хорошее слово в немецком «dennoch!», а в английском «however!» И все таки! Тем не менее!

Для мотивированных и стараюсь.

Лингвист: А. П. Ходовец

В предыдущей статье я писал про пользу буквализма для преподавания авиаяза, сейчас хотел бы коснуться проблемы запоминания всех глагольных корней, используемых в учебниках по «Фразеологии радиотелефонной связи».

Я как-то уже приводил примеры на опыты одного нашего университетского психолога по проверке способностей нашей группы студентов в изучении иностранных языков, предлагая нам прослушивать ряды бессмысленных наборов звуков, сочиненных им самим. По его мнению самым способным в изучении языка являлся тот, кто лучше всех запоминал эти ряды звукосочетаний. Я, кстати, запомнил хуже всех, хотя в изучении иностранных языков показывал достаточно неплохие результаты.

Я тогда понял, что его тест был не совсем корректен, поскольку слова изучаемого иностранного языка кажутся бессмысленными только при механическом голом запоминании без использования аналогов и ассоциативных связей, без их привязки к какому-то делу или теме.

Под словом «тема» я имею в виду не те учебные темы, так называемые «topics», которыми пичкают студентов перед экзаменами в виде «Моя семья», «Мой любимый город» и прочую чушь, которая никак не стимулирует студента к усвоению речевой динамики и системному знанию, а совсем другое, что сейчас модно называть «контентом», а проще говоря на родном русском языке — содержательную часть из таких слов, которые жизненно важны для учащегося вообще или нужны ему в его профессии.

Если внимательно просмотреть словари или словники, прилагаемые к любому учебнику по авиаязу, чаще всего в учебниках по фразеологии радиообмена, то в них из приводимых обычно 2 500 слов можно найти достаточно много системообразующих единиц, которые отнюдь не являются бессмысленными наборами звуков, а представляют собой насыщенную аналогами и ассоциативными связями лексику, которая очень важна для профессионала, то есть летчика.

Конечно, на начальном этапе обучения любой иностранный язык кажется бессмысленным набором звуков, если преподавание организовано методически неверно и основано на голом бессистемном запоминании изучаемых слов без выделения главных строевых единиц.

В любом языке содержится около 400 самых нужных строевых слов, на основе которых строятся аналоговые и ассоциативные ряды, вводятся речевые образцы и проводится тщательная тренировка по заполнению этих рядов дополнительной лексикой, необходимой для расширения словарного запаса и дальнейшего продвижения до 4-го уровня.

Именно так мы и изучали иностранные языки в доброе советское время по классической схеме и в очень четко организованной системе.

Конечно, время на изучение немного затягивалось, сейчас требуются ускоренные методы подготовки, но они возможны даже в рамках классической схемы, что очень наглядно демонстрирует преподаватель Дмитрий Петров в своей программе «Полиглот».

При этом вовсе не обязательно стремиться стать полиглотом, обычный рядовой летчик вполне способен выучить нужный ему авиационный формат и простой разговорный английский, если он будет правильно строить аналоговые ряды исходя даже из базовой профессиональной лексики, включенной в учебник по радиообмену.

Адекватно организованная тренировка по использованию базовых лексических, чаще глагольных корней в речевых образцах и интерактивных схемах дает возможность перейти от автоматического воспроизведения к самостоятельному построению фраз и предложений, которые не навязаны учебниками, а нужны самому учащемуся в конкретной жизненной ситуации.

Вот тогда иностранные слова уже будут представлять собой не бессмысленный набор звуков,
а очень нужный информационный формат.

По конкретному применению авиационных корней из «авиаяза» я постараюсь привести примеры в следующей статье.

Лингвист: А.П. Ходовец

На начальном этапе изучения иностранного языка буквализм имеет большое методическое значение. Уход от буквализма желателен только на продвинутом этапе, когда дословные значения всех слов тебе уже известны и ты ищешь полноценные эквиваленты без подстрочника.

На начальном этапе нужно постоянное декодирование, расшифровка, понимание внутренней формы слова и любой аббревиатуры (сокращения).

Я специально использую придуманный мною термин «авиаяз», чтобы показать общность авиационного коммуникативного формата безотносительно конкретного языка — будь то русский, английский или китайский.

Летчики в любой стране имеют свой общий коммуникативный формат, необходимый им для ведения радиотелефонной связи. Мы с женой в Китае летали на самолетах местных авиалинии и мне тогда подумалось, что вряд ли китайцы поддерживают связь в международном формате на английском языке, как впрочем и русские летчики на наших местных авиалиниях. Это и понятно, и вполне разумно.

Тем не менее и китайские летчики проходят подготовку по международному формату учебных центрах, хотя английский дается им довольно тяжело. Нашим российским летчикам тоже, поскольку на уроках английского языка их «грузят» массой материала с совершенно ненужными для них диалогами и текстами с цветными картинками английских издательств типа Макмиллана и прочей макулатуры.

Поскольку типы родного языка в корне отличаются от изучаемого иностранного — английский язык аналитического типа, в котором все грамматические значения выделяются в отдельных формах, русский язык синтетического типа, в котором одна флексия может включать в себя нескольку значений, китайский язык изолированного типа, в котором вообще нет никаких склонений или спряжений, а есть только грамматические частицы, то простое запоминание иностранных текстов без буквального их анализа и типологической разбора с пояснениями ничего им не дает.

На начальном этапе изучения нужна четкая экспликативность (разъяснение) , буквализм с постоянным декодированием и качественная интерпретация подаваемых языковых фактов.

Для китайских летчиков, я, к сожалению не преподавал авиационный английский язык, хотя мне это было бы интересно, поскольку я сейчас неплохо знаю китайский язык, но вот для наших российских летчиков я выдал более десяти тысячи учебных часов и хорошо понимаю их языковые проблемы.

Когда я только начинал преподавать английский для летчиков в 2002 году, то одной из первых мне попалась группа «полтинников», то есть летчиков в возрасте около 50 лет, имеющих хороший летный опыт и минимальное знание авиационной фразеологии РТС.

Это минимальное знание РТС (радиотелефонной связи) вполне позволяло им работать за рубежом, например в Иране, ведя радиосвязь на английском языке в пределах этой страны, поскольку вряд ли возможно было бы требовать от российского летчика знания родного языка иранцев «фарси» (персидский язык).

Кто-то из этих летчиков даже презентовал мне кассету с записью их переговоров с диспетчером в Иране на английском языке, я прослушал с интересом и понял, что их знание фразеологии и умение ею пользоваться на любом этапе полета вполне соответствует стандартам и обеспечивает безопасное выполнение рейсов.

Проблема была только в том, что этого знания фразеологии не хватало для перехода в обычный разговорный формат.

Вроде вся лексика на слуху – «занял эшелон», «следую расчетным курсом», «дайте нажатие» и так далее с точным соответствием эквивалентов на английском языке (reached, proceeding, transmit for DF), но вся эта лексика без буквального понимания семантики и грамматики.

Знание фразеологических эквивалентов у них было на автомате, например, они точно знали, что «reached FL 540» соответствует русском «занял эшелон 540», что «transmit for DF» равно русскому «дайте нажатие для пеленга», но буквальных базовых значений слов и их распределение по частям речи они не знали, поэтому звучание «рич» они воспринимали как «занимать» и не понимали, почему такое же звучание «рич» связано с богатством.

Я с самого начала пытался их убедить, что, во-первых, надо всегда изучать базовую семантику слова, а во-вторых, выучить минимальную классификацию по частям речи. Иогда становится понятным, что слово «reach» относится к глаголам (v), а его базовое значение вовсе не «занимать», а «достигать, дотягиваться», а слово «rich» относится к прилагательным (a), отвечает на вопрос «какой?» и так далее.

Буквализм и разбор слов по их базовым значениям и распределением по частям речи дает четкую картину для слушателей и их переход в сознательное освоение нужного иностранного языка.

Лингвист: А.П. Ходовец

Казалось бы, зачем проводить такую грань между простым разговорным языком и авиационным жаргоном, но поскольку двенадцать лет своей жизни я потратил именно на преподавание английского языка для авиаторов по курсу «Радиотелефонная связь», то обидно было бы признать, что никакой разницы нет.

Если точнее, то предмет называется «Фразеология радиообмена», ключевым словом является «фразеология», хоть на русском, хоть на английском.

Насколько я помню, на русском языке не было такого предмета, хотя в зачетных документах он проходил, летчикам надо было его сдавать. Видимо, предполагалось, что они и таки обязаны знать авиационный жаргон на своем родном языке.

Что касается английского языка, то многие летчики ограничивались зазубриванием основной лексики, необходимой для ведения радиотелефонной связи и на этом ставили точку. Такое знание соответствует второму уровню ИКАО.

Многим такого 2-го уровня вполне хватало, поскольку для ведения связи в домашнем воздушном пространстве совершенно не нужен никакой иностранный язык, это понятно. Кое-кто из летчиков летал по контракту за рубежом, где казалось бы нужен авиационный английский, но в очень ограниченном объеме. Им хватало пары десятков слов для воздушных переговоров, а остальное за них решали представители компании.

Кстати, те из летчиков, что выучили язык на уровне свободного владения и приобрели хорошую репутацию, давно уже сами по себе летают за рубежом, нанимаясь по собственной инициативе в разные компании и зарабатывая вполне приличные деньги.

Я многих знаю, но не буду называть их фамилии. Помнится, работал один летчик, которому никак не давали возможность реализовать себя в Пулково, а он сам отлично знал немецкий и английский язык, не говоря уже о русском (он сам поволжский немец), так он по конкурсу прошел в австрийскую авиакомпанию, которая поручала ему выполнять полеты как в Европе, так и в Россию.

Очень интересный случай, не правда ли? Хороший пример на мотивацию.

Многие из моих коллег по цеху доказывали мне, что толчком к такому свободному знанию иностранного языка является вовсе не авиационный формат типа «Фразеологии», а совсем другие факторы типа способностей, предрасположенности и тому подобное, но по опыту знаю, что даже минимальное изучение грамматики на 2-ом уровне может быть полезным для дальнейшего продвижения.

Во всяком случае помню, что наши летчики на курсах быстро усваивали основные грамматические значения, например, что окончание «ING» означает процесс в текущем времени, окончание «ED» выполнение и результат действия, WILL подтверждение о выполнении действия в будущем и так далее.

Даже те, кому язык давался тяжело, усваивали основные сведения.

Так что «Фразеология радиотелефонной связи на английском языке» может вполне служить переходным мостиком к свободному владению.

Лингвист: А.П. Ходовец