Игровые элементы в преподавании любого предмета создают дополнительный стимул в виде соревновательности.

Весь вопрос в том, как понимать слово «игра» и на каких уровнях.

Вот, допустим, китайское слово «wanr», которое у нас часто переводят через слово «игра» для китайцев имеет очень много дополнительных значений, одно из которых «развлечение», «свободное время», «прогулка по улице», «посещение музея или кафе», «путешествие», «тренировка в спортзале» или нечто еще другое, что связано не только с профессиональной деятельностью, а с чем-то «для души».

Если же кому-то удается совмещать нечто «для души» со своей профессией, то он, конечно, счастливый человек.

Для детей же это вообще смысл их жизни, для них любая деятельность — это игра, игра в магазин, игра во врача, игра в механика. Когда мой маленький внук приходит к нам в гости, то сразу слышу знакомый призыв «гра», «гра», это он просит нас играть. Вот достаем детский медицинский набор, прослушиваем друг друга фонендоскопом (слушалкой), стучим молоточком по коленке, ставим уколы, меряем температуру, массажером трем спину. Совсем не обязательно становиться в будущем врачом, но навыки могут пригодиться. Игра помогает формировать навыки.

Или вот игра в «этикет», в нее мы играем с внучкой, она постарше и уже хорошо разговаривает. Игровое поле с клеточками, кубик, фишки и карточки с вопросами — вот и все, что нужно для этой игры. В игре ребенок обучается правилам поведения, хотя реально и не всегда их выполняет, но игра увлекает, многое запоминается.

Когда я забираю внучку из садика, то часто встречаю на лестнице молоденькую девушку, которая ведет с собой группу детишек на занятия по английскому языку, я спрашиваю ее, в какой форме она ведет эти занятия, Ну, конечно, в игровой, показывает им какие-то картинки, они вместе называют предметы и так далее. Я ей посоветовал использовать игру в этикет, поскольку карточки очень легко перевести на английский язык, детишкам очень интересно будет подбрасывать кубик, двигать фишки, выбирать карточки, отвечать на вопросы.

При этом можно запомнить не только статичный лексикон (предметы), но и динамичную лексику (глаголы), что гораздо важнее для общения.

Например: Do you swallow your food or do you chew it carefully? Любой ребенок знает, что для здоровья полезнее прожевывать еду, а не глотать, он ответит правильно, при этом запомнит глаголы жевать и глотать.

Или: In which hand do you hold your fork and knife? В какой руке держим нож и вилку? Запомним глагол «держать». Можно спросить еще и почему? Да потому что удобнее. Все эти вопросы не на «мораль», а на удобство использования. Кстати, дети обожают ходить вместе со взрослыми в кафе, сужу по своим внукам, им нравится быть наравне со взрослыми, сидеть вместе за столом, они многому при этом учатся.

Или: Do you blow your nose into your hand or do you use a handkerchief? Вот, опять-таки, ребенок запомнит глаголы «blow», «use». При этом и предметы никуда не уходят в сторону, все эти «fork», «knife», “handkerchief” легко запоминаются, когда вовлекаются в глагольную ситуацию, интересную для ребенка.

А ведь именно глаголы помогают развить речевую динамику как на родном, так и на иностранном языках.

А что касается иностранного, так они помогают еще системным образом организовать речевое пространство ребенка, необходимое для общения за границей, я таких детишек уже видел, они вместо родителей очень бодренько общаются на рисепшен с администраторами и экскурсоводами.

Все нужные в гостинице глаголы типа «change», “show”, “clean”, “wake up”, “accompany” и десятки других у них выскакивают автоматически, они у них, что называется «on the tip of the tongue», вот почему важнее учить глаголы, в них вся динамика и практическая польза.

Лингвист: А.П. Ходовец

В прошлой статье я раскритиковал различные методики преподавания иностранного языка, которые основаны на бессознательном погружении в информационный поток путем суггестологии, гипноза, никтопедии, сканирования бегущей строки и тому подобное.

Я туда же зачислил методику Лозанова, поддерживаемую далее нашими преподавателями, например, Китайгородской, Шахназаровой, Игнатовой и другими, основанную на интенсивном погружении в в речевой поток по заготовленным моделям в течение относительно короткого срока, что можно охарактеризовать такими терминами как crash course, cramming или другими словами, которые подразумевают воздействие на краткосрочную память человека при интенсивном повторении заранее заготовленных шаблонов в разных ситуациях, что бывает не всегда эффективно, но все таки, эта методика основана на сознательном подходе в отличие от других, упомянутых выше.

Я сам ошибся, когда смешал все эти методики в одну кучу, их надо делить по принципу сознательное — бессознательное.

На мой взгляд, все сознательное надо принимать, а бессознательное выбрасывать в корзину для мусора. Поэтому приношу свои извинения школе Лозанова, поскольку его методика интенсивного погружения не совсем бессистемна и основана на сознательном подходе.

Тут надо бы еще упомянуть очень старую школу, опирающуюся на текстологию при самом что ни на есть сознательном подходе, а именно школу Пор-Руаяль середины 16-го века, которая обучала иностранным языкам дипломатов, юристов, священнослужителей, коммивояжеров, офицеров и другие профессиональные категории.

Она была очень эффективна и остается таковой для определенной категории слушателей, имеющих хорошую лингвистическую подготовку на своем родном языке, что позволяет с помощью текстологии изучать любые иностранные языки.

Четкое знание всех логико-грамматических категорий, усвоенных через текстологию своего родного языка, изучение академического подхода даже в рамках школьной программы обеспечивает собой устойчивый базис для успешного переключения на изучаемый иностранный язык с таким же сознательным подходом.

Изучение иностранного языка с помощью средств родного является для этой школы непременным условием, родной язык используется при анализе иностранного текста и во время интерпретации грамматических и лексических особенностей изучаемого языка.

Эта школа опирается только на сознательный подход.

В этом смысле некоторые современные школы и курсы иностранного языка, использующие прямой метод погружения в иноязычную информацию без перевода на родной язык, во многом напоминают мне методики с бессознательным подходом при совершенно бессмысленном бормотании по типу масло масляное.

Я тут вспоминаю одну эпатажную московскую методистку в школе КОМПЛЭНГ, которая на показательных занятиях у летчиков изъяснялась только на английском языке, не проверяя обратную связь, понимают ли они ее.

Ну, например, нахлобучила на голову вязаную шапку (тема Hijackers), полностью закрывающую лицо только с дырками для глаз (что носят грабители) и постоянно спрашивала их «Do I look suspicious?», Do I look suspicious? Do I look suspicious? – до бесконечности, при непонимании слушателей этого слова, которые только хлопали глазами. Согласно прямой методике нужно пояснить это слово другим английским словом, например, not reliable, not trustworthy и другими, но если слушатели не знают и этих слов, тогда весь процесс обучения становится совершенно бессмысленным. Ведь должно же быть хотя одно базовое опорное
слово,которое понимают слушатели.

А иначе это уже не процесс погружения в иноязычную речь, а бессмысленное трындение.

А изучению иностранного языка никак не способствует бессмысленное трындение, нужны другие, более эффективные средства.

Лингвист: А.П. Ходовец

Пересказ и речевая динамика

Развитие речевой динамики хоть на родном, хоть на другом языке лучше всего реализовывать через пересказ.

Пересказ, изложение, narration, exposition, retelling или как угодно, это передача интересного для вас содержания своими словами.

Никакие психолингвистические методы не могут быть настолько эффективными, как мотивированный пересказ.

Я уж тут несколько раз слушал по телевидению байки про психолингвистическое воздействие для эффективного изучения языка, но мне это показалось весьма странным, поскольку психологами доказано, что любое вторжение в психику человека чревато очень опасными последствиями, да ведь и кому это надо, чтобы тебя зомбировали ради изучения языка?

Все эти мозговые атаки методом языкового штурма по методу Лозанова, закодированные таинственные знаки по методу Илоны Давыдовой, никтопедия, гипноз, бегущая строка и прочая дребедень не имеют никакого отношения к эффективным методикам освоения языка.

Бессознательное изучение языка невозможно, поскольку речевая динамика усваивается только через активное и сознательное проговаривание большого количества семантем в связанном по ситуации контексте, окрашенном как эмоционально, так и прагматически.

Прагматическая сторона четко показывает, что язык не является целью или самоцелью (за исключением специального изучения, характерного для лингвистов), а скорее всего средством для достижения других, явно экстралингвистических целей.

Эмоциональная сторона связана с психолингвистикой только косвенно, она чаще зависит не от внушения или гипноза, а от ощущения реального успеха при адекватном освоении речевой динамики.

Речевая динамика — это реальное умение и навык в использовании всего арсенала изученных фонетических, морфологических, синтаксических, стилистических и иных средств в речевом обороте на том или ином языке.

Грамотные граждане своей страны во все времена старались овладеть риторикой именно родного языка, поскольку риторика своего родного языка включает все лингвистические аспекты, то есть просодию (благозвучие), фонетическую адекватность (произношение), синтаксическую убедительность (умение оперировать разными грамматическими структурами), узус (сочетаемость на уровне языкового обычая), семантику (четкое понимание всех лексических оттенков).

Никакая психолингвистика не может помочь в этих аспектах, только традиционная м академическая лингвистика, опирающаяся на проверенные веками дидактические приемы в виде:
1 Диктанта (Dictation)
2 Изложения (Exposition)
3 Сочинения (Composition )

могут помочь через постоянную тренировку в усвоении всей речевой динамики того или иного языка.

Лингвист: А.П. Ходовец

Я уже писал о том, что если открыть какой-либо грамотно составленный разговорник, то на первой странице обычно вы увидите рубрики, которые почему-то именуют «Формулами вежливости», которые можно было бы назвать «Речевыми намерениями», хотя этот термин используется в лингвистике, а для обычного читателя понятнее упомянутые «Формулы вежливости».

Однако, если вдуматься в смысл наименований типа «Согласие», «Отказ», «Просьба», «Поздравление», «Пожелание», «Сожаление, сочувствие», «Приглашение» и ряд других обобщенных слов, то напрашивается все-таки термин «Речевые намерения», поскольку под этими рубриками далее приводятся различные фразы на нужном вам иностранном языке, которые как раз и отражают эти намерения. В лингвистике еще козыряют термином «интенции», но я постараюсь обойтись без лишних иностранных слов.

В самом начале я сделал небольшую оговорку относительно «грамотно» составленного разговорника, поскольку это довольно большая редкость, я в последнее время просматривал множество китайско-русских, вьетнамско-русских и английско-русских разговорников, в них что-то жуткое наворочено. Правда, встречаются и грамотные пособия, например, русско-турецкий разговорник.

Что я подразумеваю под грамотностью? «Речевые намерения» в лингвистике всегда идут в паре с «речевыми образцами», а проще говоря, шаблонами, которые полезно заучивать для самостоятельного порождения адекватных фраз на иностранном языке. Если приведенный речевой образец или шаблон продуктивен для наполнения различными глаголами, нужными вам для данной ситуации, то это полезный для вас шаблон, он позволит вам чему-то научиться и самостоятельно использовать его для выражения вашего намерения на иностранном языке.

Иногда удается зацепиться за хороший шаблон и далее развивать его по принципу лексической подстановки, заполняя его нужными глаголами. Самое тяжелое — это запоминание чужой глагольной лексики, но с вводом каждого нового глагола сама модель, шаблон или речевой образец, что одно и то же, становится яснее, его логика становится понятной и помогает далее усваивать глагольную лексику.

Разговорник, как правило, не может претендовать на роль хорошего учебного пособия с рядом упражнений на лексическую подстановку, для этого имеются специальные учебники, их и надо искать для тренировки, но иногда практически невозможно в магазинах найти хороший грамматический справочник или сборник упражнений по нужному языку, да и какой — либо грамотно составленный разговорник тоже.

Ну, скажем, вьетнамский язык. Мы с женой стали часто ездить во Вьетнам отдыхать, мне понадобился разговорник, я с трудом нашел в нашем славном Сургуте какой-то маленький словник из желтой бумаги под редакцией некоего Лютика, я и такому был рад, хотя человеку, который до этого ни разу не произносил ни одного вьетнамского слова, такой разговорник вряд ли поможет, скорее даже введет в заблуждение во многих случаях.

Когда мы останавливаемся в гостинице, меня более всего интересует речевой формат REQUEST, то есть ПРОСЬБА, ЗАПРОС, ВОПРОС. Я думаю, что не только меня, но и всех остальных туристов, поскольку все общение идет через RECEPTION, в городе ты можешь задавать вопросы только в том случае, если абсолютно уверен, что тебя хоть кто-то поймет, а ведь самое главное — быть понятым.

На Reception вас обязаны хотя бы попытаться понять на английском, поскольку русский для них очень труден, но далеко не везде администраторы знают английский, это, пожалуй, только в Индии или на Кипре данный язык в обиходе очень у многих, а в Китае или во Вьетнаме, куда мы часто ездим в последнее время, это далеко не так.

С тем же самым мы столкнулись в Турции, когда поехали туда отдыхать в 2007 году, у нас при заселении возникло много вопросов и претензий, но объяснять их приходилось через переводчика, поскольку их местные администраторы скорее склонны понять хоть что-то на немецком языке, (их бизнес находится под влиянием немцев), чем на английском.

Тут я срочно ухватился за свой разговорник и стал искать речевой формат REQUEST, CLAIMS, все-таки что-то нашел. Благо попался мне удачный разговорник. Первую и основную проблему мы все-таки уладили с помощью переводчика, но в дальнейшем при общении с гостиничным персоналом я стал все чаще использовать свой ломаный турецкий, поскольку усвоил логику запросов, вопросов и просьб.

Для этого мне понадобилось все два-три шаблона и тридцать глаголов на турецком языке. Интересно, что даже если ты запомнил только нулевые формы глаголов и как наш маленький внук (ему два года) используешь инфинитивы на все случает жизни, то тебя поймут или постараются понять. Когда наш внук приходит к нам в гости, то все используемые им инфинитивы (дать, гулять, играть) я перевожу для себя уже согласно контексту в данной ситуации, например его «грать» (играть) я иногда понимаю в формате призыва к совместной деятельности (let us play, давай, дед, играть вместе), иногда как его намерение (я буду играть), иногда как побуждение к деятельности на уровне повелительного наклонения «играй!», иногда как выражение модальности (хочу играть).

Я понимаю, что маленький ребенок только начинает строить свою грамматику на русском языке, со временем у него оформятся четкие структуры, а пока идет накопление лексики, преимущественно глагольной. Предметная лексика уже накоплена на достаточном для него уровне. Оценочная лексика тоже, мы уже понимаем его «бо ка» (большой камень) и «ма ка» (маленький камень), ребенок пока мыслит конструктивно и любит собирать камни, а уж взрослые начинают их разбрасывать.

Так вот, в Турции я общался на уровне нашего маленького внука, используя нулевые формы турецких глаголов, и надо сказать, это мне помогало, меня старались понять по контексту и ситуации. Кстати сказать, в гостиничном формате и знать-то надо всего двадцать- тридцать глаголов, к Вьетнаму я подготовился чуть лучше и выучил аж 50 глаголов! Учитывая тональность вьетнамского языка (в нем шесть тонов, в Китае четыре), можно сказать, что я выучил почти 300 глаголов, поскольку изменение тона сразу меняет смысл слова.

В Турции же я проверил свое знание на горничных, операторах и дежурных администраторах, поскольку к ним часто обращаешься с просьбой (поменять, постирать, выгладить, разбудить по телефону, показать, объяснить работу сейфа или кондиционера, вызвать сантехника и так далее). Заранее выученные глагольные формы и шаблоны иногда хорошо помогают самому построить пускай и корявую, но понятную для них фразу. Помнится, я выучил несколько фраз наизусть, одна из них звучала так: «Беш дакика беклер мисиниз?» , что означает «Вы можете подождать пять минут?», вот эта фраза и выскочила у меня автоматически, когда горничная постучала к нам в дверь и показала жестами, что ей надо убирать комнату, а мы как раз собирались с женой на пляж и не хотели, чтобы кто-то убирал комнату в нашем присутствии. Я тут еще вспомнил турецкое слово «сонра» (после), уходить (гитмек), пляж, комната (ода) и убирать (тезленмек) и у меня получилось нечто вроде «мы уходить после убирать комната, пожалуйста», что было понято и воспринято адекватно, горничная постояла пару минут в коридоре, мы собрались и ушли, а человек приступил у к уборке.

Вполне можно общаться с помощью глагольных нулевых форм (инфинитива) и без падежей на уровне «моя твоя понимать», хотя по мере усвоения новых глагольных форм и речевых структур желательно корректировать свои ошибки и строить фразы правильнее. Основное — это не бояться делать ошибок, не комплексовать, не переживать из-за того, что кто-то посмеется над твоими ошибками, ведь важен результат в понимании и выполнении твоей просьбы или запроса.

Я после этого внимательно проштудировал вышеприведенный шаблон типа «Can you clean our room after we leave for the beach, please?» на турецком языке с несколькими единообразными грамматическими формами, после запоминания которых нужно было только вставлять разные глаголы в нулевой или срединной форме, назови их как угодно, суть не в этом, просто в самом глаголе виден его корень, его основное значение и какой-то суффикс, который далее повторяется в отношении любых других глагольных корней.

Для меня важны были два шаблона — один под названием REQUEST с просьбой сделать что-то для нас, а второй под названием PERMISSION в виде вопроса типа Can I use your phone? Can I smoke here?, May I come in? то есть, ВОПРОС для РАЗРЕШЕНИЯ сделать что-то.

В первом случае фраза всегда заканчивалась словом «мисиниз, мысыныз, мусунуз», а во втором «мийим», в середине фраз всегда были глагольные корни либо с окончанием «r», либо
суффиксом «bilir». Кстати, это последнее «билир» чем-то мне напомнило английское слово «able», оно чисто случайно совпало и по звуку, и по смыслу с турецким «могу, способен». Именно поэтому я его быстро запомнил и строил фразы осознанно с разными турецкими глагольными корнями, которые я запомнил, хотя и нелегко запоминать чужие корни, но шаблон запомнить гораздо легче.

После этого коротенькие просьбы что-то сделать или разрешить делать типа:
1) Гиребилир мийим? Можно войти?
2) Сорабилир мийим? Можно попросить (или спросить)?
3) Сигара якабилир мийим? Можно закурить?

и аналогичные фразы после заучивания нужных глагольных корней давались мне довольно легко.

Кстати, английские фразы по аналогичным шаблонам строить гораздо легче, ведь нулевую форму английского глагола можно использовать для коротких просьб безо всяких там may или can в повелительном наклонении с добавлением please, например:
1) Wake me up at six o’clock, please.
2) Change this towel, please.
3) Clean our room later, please.
4) Call a taxi, please.
5) Show me how it works, please.

И тому подобное.

Вроде бы, я говорю очевидные вещи, но многие стесняются задавать даже такие простенькие вопросы и формулировать свои просьбы.

Тут требуется просто четкое заучивание глагольных корней, освоение некоторых речевых образцов (шаблонов) и интенсивная тренировка на их использование, проговаривание в разных ситуациях.

В перспективе желательно иногда не ограничиваться короткими фразами, а выучить еще какой нибудь шаблон, например, We would like to change our room because it is very noisy outside and we can not sleep, тот есть, с обоснованием вашей просьбы, но опять же, это дело тренировки и практики, было бы желание все это проговаривать.

Я уже и своим бывшим курсантам много раз говорил, что самое главное — это заучивание всех полезных бытовых глаголов и тренировка в построении фраз по определенным шаблонам (речевым образцам), именно на этом всегда было построено изучение иностранного языка — на лексической подстановке с выполнением множества упражнений.

Тренировка! И только тренировка. Никаких волшебных методов в природе не существует.

С помощью тренировки ваши речевые намерения превращаются в осязаемые и структурированные речевые образцы, которые автоматизируются при постоянном использовании.

Лингвист: А.П. Ходовец

Некоторые события, явления или предметы можно определять с помощью синонимичных слов, которые несут в себе либо позитивный, либо негативный подтекст. Имеются и нейтральные синонимы, я вот только что использовал пару слов, которые можно заменить на другую, а именно «положительный» – «отрицательный», которые означают то же самое, что и «позитивный» – «негативный». Или «гравитация» = «сила земного притяжения», что одно и то же.
Такие синонимы еще называют «абсолютными», поскольку они только дублируют друг друга без особого изменения смысла при почти полной взаимозаменяемости.

Однако, ряд синонимов можно использовать для манипулирования смыслом. Например, известное событие семнадцатого года прошлого века называли раньше «Великая Октябрьская Социалистическая Революция», теперь же во многих СМИ это же самое событие называют «переворотом».

Какая разница между словами «революция» и «переворот»? Они ведь практически являются синонимами, если вспомнить, что исходное слово «revolve» как раз и означает «переворачивать». А разница только в том, что в одно слово вкладывается положительный смысл (хорошо), а в другое отрицательный (плохо), то есть «революция» как бы несет в себе знак «плюс», а слово «переворот» имеет знак «минус».

Очень часто одно и то же явление мы называем разными оценочными словами, которые не меняют сути дела, а только показывают наше отношение к этим явлениям.

Если нам что-то нравится, мы говорим «собрание», если нет, то «сборище». Что меняется? Событие-то одно и то же. Собрались люди и что-то обсудили. Вот тебе и «собрание». А если нам не нравится это событие? Тогда можно вытащить на свет божий кучу синонимов с негативным оттенком – «сборище», «сходка», «стрелка» и тому подобное.

Конечно, все мы живые люди, и нам свойственно оценивать одни и те же события, явления или предметы с разной точки зрения, все это так называемый «человеческий фактор», все это неизбежно.

Совсем другое дело, когда с помощью разных оценочных синонимов начинают намерено манипулировать нашим сознанием с официальной трибуны через различные СМИ, журналы или учебники. Тут надо ухо держать востро и быть начеку.

Отнюдь не всегда похожие явления синонимичны. Недавно в СМИ кто-то резко критиковал коммунистов и как-то так высказался: «вот уж эти большевики, коммунисты», приравняв их по смыслу, хотя между ними принципиальная разница. Большевики больше похожи на «беспредельщиков» с их лозунгами «грабь награбленное», «бей контру», «отрицай все божеское», а коммунисты все-таки поняли, что в таком «беспределе» жить невозможно и восстановили в гражданском и уголовном праве христианские заповеди и четко провели грань между государственной и личной собственностью.

Так что «большевики» и «коммунисты» не являются синонимами, между ними не поставишь абсолютный знак равенства. Другое дело, что нашим коммунистам так и не хватило «тямы» дотянуть до разумных принципов китайского лидера Дэн Сяо Пина, но что уж тут поделаешь.

Манипулирование синонимами наблюдается и в учебной — методической литературе, я продолжу обсуждать эту тему в дальнейших статьях.
Лингвист: А.П. Ходовец