360 и 850

Базовые навыки можно показать в цифрах.

Чарльз Огден в своей программе Basic English использовал всего 850 слов. Для общения на очень простом уровне совсем не нужно никакой грамматики, вернее сказать, грамматика нужна самая простая.

Как в китайском языке — сами слова, запоминать, конечно, сложно, но зато грамматика очень простая, не надо морочить себе голову всяким будущими, настоящими и прошедшими временами, для этого достаточно знать глагольные корни и такие слова как «завтра», «сегодня» и «вчера».

То же самое и с элементарным уровнем Basic English, в котором всего 850 слов. Запоминай минимум глагольных корней и шпарь себе на здоровье.

360 строевых слов я искал сам по разным грамматикам, эти слова входят в состав 850.

Самая лучшая методика — по английским учебникам издательства Dorling Kindersley Book, лучше не придумаешь.

Если вы действительно хотите выучить английский, испанский, китайский, турецкий или немецкий язык, то лучше пособий вы не найдете.

Это стопроцентная гарантия успеха, только читайте внимательнее.

Кстати, когда говорят, что изучение иностранного языка это способность запоминать много бессмысленных звуков, не верьте этому, корневую осмысленность звуков доказал наш великий лексиколог Владимир Иванович Даль.

Стоит только изучит основное значение корней, как дело пойдет очень быстро.

В свое время я изучил так основные немецкие и голландские корни глаголов, после чего не испытывал никаких трудностей в понимании производных.

360 слов — это чистая арифметика или алгебра в схемах.

Схемы не всегда годятся для изучения языка, но в принципе, могут быть полезными.

360 строевых слов прилагаю далее в своих файлах.

Репетитор: А.П. Ходовец

Too many cooks spoil the broth

Каждый язык весьма образно отражает ситуацию с избытком используемых средств или же полным их отсутствием, превращая игру с синонимами и антонимами в театр абсурда. Известный пример из романа Тургенева «Отцы и дети», когда на замечание Базарова Аркадию «что же ты смеешься, дурачок?» и ответа Аркадия «а что, плакать мне что ли?» последовало очень точное замечание Базарова «ну, тогда ты точно, дурачок», поскольку понятно, что «смеяться» и «плакать» вовсе не всегда являются антонимами, что эти крайности весьма формально закреплены в речевом обороте, а по сути являются «пустыми», не отражающими все сложности того или иного явления.

Любые переводные эквиваленты ведь тоже по сути являются игрой в синонимы и антонимы, например, выражение «too many cooks spoil the broth» переводят на русский чаще как «у семи нянек дитя без глазу», а в японском предлагают такой вариант как «сэндоо оокусите фунэ яма-ни нобору», то есть, дословно «корабль, имеющий много капитанов, взлетает на гору». Тут вроде бы все логично, не важно, кто у нас выступает в качестве фигурантов процесса управления – «повара», «няньки» или «капитаны». Главное, что избыток фигурантов, занимающихся одним и тем же делом одновременно, превращают полезность процесса в полную противоположность, то есть, вредят делу.

Но ведь и полный недостаток тоже вредит делу. В качестве антонима можно привести турецкую пословицу «ротасы олмаян геми-э хич бир рюзгар файда вермез», то есть, дословно «кораблю, не имеющему курса, никакой ветер пользы не принесет».

Получается так — когда у штурвалов слишком много капитанов, то это плохо, но когда даже у одного капитана нет никакого определенного курса, то это тоже плохо.

То есть, принцип «или всего много, или нет ничего» тоже не очень хорош. Игра в синонимы или антонимы хороша только для обучения языку, но при глубоком рассмотрении не все так просто.

Вот, например, для такой английской пословицы как «Charity begins at home» в словаре проставлен русский синоним «Своя рубашка ближе к телу», хотя английский вариант дословно означает нечто более глубокое по смыслу «Милосердие начинается дома», что очень созвучно известному лозунгу «Начни с себя» или «Наведи порядок на своей маленькой планете», а уж потом озадачивайся глобальными проблемами.

Так что прав был Базаров, когда назвал Аркадия «дурачком», поскольку слезы могут быть и радостными, а смех бывает иногда и грустным. Игра в синонимы и антонимы весьма условна, при изучении иностранного языка она не должна превращаться в самоцель, хотя и может быть полезной для методики, если методику не монополизировать, а давать свободу творчества преподавателю для его интерпретации.

Никакие методики или компьютерные программы обучения не могут заменить живого преподавателя, инструктора или тренера, поскольку сами по себе абстрактны и не обладают способностью интерпретировать и приспосабливаться к индивидуальным особенностям своих студентов, слушателей, курсантов.

Сам по себе язык и живая речь гораздо глубже и разнообразней предлагаемых методик и схем, но разумное их сочетание может давать слушателям практическую пользу. Так что и игра в антонимы — синонимы тоже иногда нужна, если ею не злоупотреблять.

Преподаватель, тренер, репетитор (а ведь тоже синонимы!) А.П. Ходовец

Коммуникативность

После выдачи более чем 10 000 часов английского авиационного языка для взрослых профессионалов мне не очень-то хотелось переключаться на «детскую» тему, поскольку тут совершенно иная специфика, но все же после возникновения сложной финансовой ситуации в авиакомпании и сокращения более чем 300 пилотов, моих потенциальных клиентов для обучения, пришлось обращаться в разные языковые школы с целью применения своих знаний на их платформе.

Вот тут я столкнулся с новыми методическими установками — с одной стороны, интересными, с другой стороны, иногда достаточно спорными. Ну, например, я столкнулся с таким мнением и даже убеждением, что используя так называемую «коммуникативную методику», возможно обучить любую возрастную категорию слушателей — хоть дошкольников, хоть школьников, хоть просто взрослых людей разных возрастных категорий, причем, в независимости от их профессии и уровня лингвистической подготовки.

Особенно поразило меня то, что многие из руководителей этих школ и их педагоги убеждены, что с помощью этой коммуникативной методики, а также методики прямого погружения без использования опоры на родной язык, возможно обучать и обучить детишек в возрасте от 2 до 5 лет иностранному языку в совершенстве в рамках самой школы без создания естественной мотивации, а только искусственным путем.

Наверное в этом случае, психологи как Выготский, Пиаже и даже знаток детской психологии Корней Чуковский не очень бы согласились с этим, поскольку очень детально изучали, и очень много написали о становлении детской психики.

Выготского и Пиаже читать довольно сложно без специальной подготовки, но Корнея Чуковского, который являлся их популяризатором в хорошем смысле этого слова и расписал их идеи так точно и доходчиво, стоило бы внимательно прочитать и прислушаться к нему, а значит, и к своему здравому смыслу.

По мнению этих психологов, в течение периода от 2 до 5 лет у детей формируются самые важные жизненные навыки именно на родном языке и с помощью родного языка, искусственное же внедрение иностранного языка нисколько не способствует их развитию, скорее даже тормозит, поскольку несет в себе просто дублирующую информацию и ничего полезного для развития.

Мелкая моторика рук, пластика, лепка, рисование, восприятие родных звуков, музыкальное чутье, умение считать, читать и правильно говорить, обогащение синонимами и логическими фигурами и операциями — все эти навыки формируются через сопровождение и с помощью родного языка, если с ребенком просто говорить на его родном языке и обучать этим важным жизненным навыкам. Если не молчать, не раздражаться, не ругать, ни в коем случае не бить, а всегда ободрять, поощрять, поддерживать, хвалить ребенка за приобретение этих полезных навыков. На любом национальном языке. Откуда возьмется коммуникативность, если родители не разговаривают со своим ребенком? Или не любят его? Или воспринимают его как предмет, в который они вкладывают деньги с надеждой отдачи этих денег на старость?

Зависит ли коммуникативность от какого-то конкретного национального языка?

Нисколько.

Когда все эти школы начинают меня убеждать, что с помощью преподавания иностранного, скажем, английского языка, они развивают коммуникативность ребенка, я им не очень верю.
Коммуникативность — это либо врожденное качество (неисправимый оптимизм на генном уровне), либо благоприобретенное качество (благодаря доброжелательным и психически уравновешенным родителям).

Несколько конкретных примеров.

В марте прошлого года я отмечал свои 60 лет в Китае, мне очень нравится эта страна и сам китайский язык, история Китая, философия Конфуция с его последователем Дэн Сяо Пином, да и просто климат. В нашей группе я обратил внимание на девочку 11 лет, кажется, ее звали Полина. Мама очень спокойная и уравновешенная, это было видно по ее поведению, а девочка, не знающая ни единого слова (ни на английском, ни на китайском) обладала поистине врожденной коммуникативностью и решала все вопросы с помощью улыбки, жестов, нескольких простых слов типа «Ни хао» или Окей, причем, очень эффективно — ее понимали на рисепшн, ее понимали китайские гиды, горничные, ее понимали в магазине и прохожие на улице. Как? Она объяснялась жестами, мимикой, интонацией, условными рисунками, какими-то простыми словами и т. п. Знай она хорошо китайский язык, ей вообще цены бы не было, но все таки, даже при моем относительно неплохом китайском я и в подметки ей не гожусь по уровню коммуникативности.

Еще один пример, опять же китайский. Это в контексте с так называемой методикой погружения. Это мы с женой наблюдали года два назад в Даляне, на пляже (рядом с Порт-Артуром). В наших условиях в Сургуте я не верю в возможность обучения детей языку с помощью погружения, поскольку это надуманно и неестественно, нет поддерживающей среды, зато там, в естественной среде может быть по-другому.

Рядом с нами постоянно отдыхала супружеская пара из России — с ними мальчик лет 3х — четырех, точно не мог определить, но где-то так, он все время в течение двух недель был в нашем поле зрении, поскольку подружился с китайской девочкой приблизительно того же возраста, она по своей коммуникативной направленности была гораздо активнее этого мальчика, и постоянно увлекала его всяким играми в догонялки, в прятки, в окапывание на песке, в ныряние за ракушками, собирание водорослей и так далее. Девочка совершенно не знала русского языка, ее родители тоже, мальчик китайского, его родители также. Никакой окружающей языковой поддержки, казалось бы, не было. Однако, в течение недели и даже двух я наблюдал очевидный прогресс — они стали понимать друг друга не только с помощью жестов, но и с помощью слов.
Самое интересное, что обычно девочки более восприимчивы к языку, но в данном случае мальчик стал гораздо быстрее схватывать не только китайские слова, но и отдельные фразы типа «иди-ка поплавай» или «лови мяч» на китайском языке. На уровне законченных и осмысленных фраз! А это ведь системное освоение языка. Останься этот мальчик еще на год в Китае, он выучил бы язык методом погружения безо всяких проблем.

Почему? Да потому что в естественной языковой среде и при наличии мотива (друг по играм), да при отсутствии другой поддержки (твои родители не знают китайского, ее родители не знают русского) ничего не остается, как устанавливать коммуникацию самим.

Вопрос — будут ли наши дети в «коммуникативных» школах так же спонтанно и мотивированно разговаривать друг с другом, предположим, на английском языке? Что-то я очень сомневаюсь, зачем им это, когда они прекрасно могут общаться на русском? В чем мотивация для детей? И как эту коммуникативность можно выработать искусственным путем? Я еще понимаю через приобщение к чтению, если родители привили эту бескорыстную любовь к чтению, но этого чаще всего не происходит, родители считают, что они платят деньги преподавателю за привитие любви к чтению, но это физически невозможно, если родители не любят своих детей, и воспринимают их как только средство вложения своих капиталов, которые дети должны вернуть в качестве компенсации их старости. Любовь к детям ведь должна быть абсолютно безусловна и бескорыстна, не надо ожидать от них никакой отдачи, надо просто желать им счастья.

Еще один хороший пример, опять же из Китая, куда мы с женой ездим уже, наверное, пятый раз.

Уже не в Даляне, а в Санье, где мы были в 2011, 2012, 2013 и в 2014 годах, и часто заходили в итальянский ресторанчик (в Китае есть рестораны разных национальных кухонь, хотя, надо признаться, они умеют готовить только свои китайские блюда, чужие блюда не понимают) Casa Mia, где кроме нас, были итальянцы, одна русская женщина со своей дочкой лет 11-ти, много разных посольских детишек, и ни одного мужчины (кроме меня). Странно, но среди мужчин я был один. Да, был еще один русский мальчик, но все же мальчик, не мужчина. Да, рядом с нами еще сидела одна итальянка лет этак 30, мы с ней хорошо пообщались, поскольку мой корявый итальянский был ей понятен.

Я так думаю, что вот эта 11-летняя девочка, родители которой были наполовину русские, наполовину китайцы (рядом сидела русская мама, значит папа был китайцем) была настоящей коммуникативной душой всей компании, она свободно общалась со своими китайскими подружками на очень беглом китайском языке, тут же быстро переходила на русский язык с мальчиком, причем, превосходный русский язык безо всяких ошибок, потом общалась на итальянском с нашей соседкой. Когда я спросил ее русскую маму, как это ей удается, та ответила нам, что кроме всего прочего, она собирается отдать эту девочку в английскую школу в том же году, поскольку английский является международным.

Да, подумал я, у нас с вами совершенно разные условия, но внутренне пожелал этой девочке всяческих успехов совершенно искренне как профессиональный лингвист, поскольку такие люди — это люди нашей будущей дипломатии и миротворчества.

Безусловная любовь к детям, уважение к ним как личностям, желание с ними говорить и договариваться, умение считаться с их интересами — вот это и есть настоящая коммуникативная методика на любом языке, хоть на таджикском, хоть на узбекском, хоть на русском.

Коммуникативность — это общее универсальное понятие в независимости от языка. Она либо есть, либо ее нету, а привить ее без родительской любви невозможно.

Языки, конечно, все равно надо учить. Даже если они не развивают пресловутую коммуникативность. Хотя бы в прагматических целях — я имею в виду 300 пилотов, сокращенных компанией, на которых имеется большой спрос в разных зарубежных компаниях — их ищут Турецкие авиалинии, Вьетнамские авиалинии, авиалинии Эмиратов и Катара, а также авиалинии ряда других стран, причем, предлагают неплохие контрактные условия. Предпочтение тем, кто хорошо знает международный авиационный английский язык.

Репетитор: А.П. Ходовец

Русские эквиваленты для английских глаголов

Изначально правильное, системное и сознательное изучение основных значений используемых в речевом обороте глаголов, и постоянная тренировка этих глаголов через речевые образцы и интерактивные схемы вырабатывает у слушателя речевую динамику и способность адекватно использовать заученные глаголы в своей практике.

Особенно это касается переходных глаголов, которые всегда притягивают к себе ряд объектов (прямых дополнений), которые тоже надо заучивать.

Я уже писал в предыдущей статье, что метод непосредственного погружения в иностранный язык без опоры на родной позволяет запоминать различные конкретные объекты (имена существительные) путем ссылки на рисунки, картинки или фотографии, демонстрирующие данный объект, но этот метод трудно применить для глаголов. Кстати, для абстрактных существительных тоже. Можно показать конкретные предметы типа стола, стула, чашки, тарелки, ложки, вилки и тому подобное, но весьма затруднительно показать абстрактные существительные типа любовь, ненависть, свобода и так далее.

Глаголы же, хоть конкретные, хоть абстрактные, вообще невозможно отразить никакими картинками. Исключение составляет небольшая группа глаголов движения (бегать, прыгать, кивать головой, пожимать плечами, топать ногами, хлопать в ладоши и т. п.), которые можно продемонстрировать пиктограммами или собственными жестами и мимикой, но только этими глаголами в своем речевом обороте не обойдёшься, да и не такие уж они важные для использования в практике.

Тут в этом вопросе есть еще одна сторона — мои слушатели часто заявляли мне, что могут найти любое нужное им слово, включая глаголы, в словаре, чаще всего в электронном словаре, который всегда под рукой.

У меня до сих пор сохранился список распечатанных ими глаголов после такого вот их переводческого поиска. Найти адекватный английский эквивалент путем ввода русского глагола и автоматического перевода его в виде первого попавшегося английского глагола иногда можно, но чаше всего это приводит к невообразимой путанице и полнейшей неадекватности.

Дело в том, что русские и английские переходные глаголы очень часто «привязаны» к различным объектам, поэтому далеко не всегда возможно «прямое» попадание в нужный английский глагол при переводе русского глагола. Иногда, правда, возможно и прямое попадание, например, если вы ищете английский эквивалент для русского глагола «спасать», то любой русско-английский словарь выдаст вам точное английское соответствие «save». Такие прямые соответствия встречаются довольно часто с большим количеством глаголов, но это не должно вводить учащихся в заблуждение и давать им чувство ложной уверенности в том, что так бывает всегда.

На своих курсах для пилотов и бортпроводников я приводил очень много примеров на базе их профессиональной лексики о несовпадении сочетаемости русских и английских переходных глаголов с теми или иными объектами.

Где-то в моих методических материалах есть этот довольно обширный список, я не помню его весь, но для демонстрации достаточно и одного или двух примеров.

Ну, например, во фразеологии летного и кабинного состава очень часто используется русский переходный глагол «устанавливать», который характерен своей сочетаемостью с очень большим количеством объектов на русском языке, а именно: часами, курсом, высотомером, оборудованием, связью, личностью, истиной и рядом других объектов.

Если мы откроем русско-английский словарь в надежде быстро найти один единственный английский эквивалент для русского глагола «устанавливать», то увидим, что у нас не получится такого прямого соответствия, как с глаголом «спасать» с точным эквивалентом «save».
На глагол «устанавливать» словарь выдаст вам много разных эквивалентов в зависимости от тех объектов, которые надо устанавливать.
Если объектами являются часы, курс или высотомер, то таким эквивалентом будет английский глагол «set» (set a watch, set a course, set an altimeter).
Если объектом «установки» является оборудование, то таким эквивалентом будет глагол «install» (install the equipment).
Если объектом является «связь», то мы устанавливаем связь через глагол «establish» (establish communication).
Если мы устанавливаем личность, то нужен глагол «identify» (identify a person).
Если устанавливаем истину, то глагол find out или determine (find out the truth).

И так далее. И так применительно ко многим другим глаголам.

Такая разная сочетаемость характерна для всех иностранных языков, не только в противопоставлении русский — английский, я мог бы привести много примеров из испанского, итальянского или китайского языков, но в этом нет никакого смысла, поскольку пока на всех курсах приоритетным является английский язык, да и я преподавал летчикам, бортмеханикам и авиатехникам только английский язык.

А на курсах у бортпроводников я даже выдавал этой категории слушателей список их профессиональных авиационных английских глаголов, призывая их никогда не переводить с русского на английский, а лучше выучить два-три значения этих глаголов через русские эквиваленты.

Получается, что я противоречу сам себе, и все равно призывал к переводу? Ничего подобного, заучивание русских эквивалентов не означает только «перевод», а правильное сочетание заученных английских глаголов с адекватными объектами, в зависимости от смысла.

Совсем без перевода на русский язык очень трудно обойтись во время преподавания иностранного языка, но уж если его использовать, то он должен быть полезным для слушателей в плане закрепления ими точных связей между выбранным иностранным глаголом и объектами, характерных именно для данного иностранного языка.

Не просто «перевод» ради «перевода», а функциональный перевод, который, собственно говоря, и не является «переводом» в чистом виде. Можно даже и не переводить, а просто показать все возможные связи данного иностранного глагола с объектами при условии, что слушатели понимают, какие объекты имеются в виду.

Ну, например, указанный выше английский глагол «save» :
1) save a person’s life; 2) save money or time; 3) save information; 4) save balls or pucks и так далее.

Если вы запомните именно эти связи английского глагола «save», то у вас не будет соблазна искать дословный перевод таких русских глаголов как «сохранять», «откладывать» или «отбивать».

Я уж много раз объяснял слушателям, что «откладывать» можно и яйца (lay), и деньги (save), и рейс (delay), а для слова «отбивать» совсем не обязательно искать созвучный корень beat или морфему off. Мы очень часто идем на поводу нашего родного языка и стараемся все скопировать через русский язык, но это отнюдь не всегда помогает. Если вратарь «отбил» несколько шайб за матч, то сочетание «beat off several pucks» может быть и станет понятным англоязычному слушателю, но будет звучать для него очень странным и экзотичным, поскольку в спортивном обиходе для этого используется глагол «save».

Запоминание русских эквивалентов вовсе не совсем «перевод», а скорее отображение связей между иностранным глаголом и объектами, это запоминание ситуаций, запоминание ситуативных значений иностранного, в данном случае английского глагола, что может быть очень полезным слушателю языковых курсов для дальнейшего практического применения изученного материала.

Запоминание становится очень эффективным, если использование закрепляется до автоматизма с помощью тренировки через речевые образцы и интерактивные схемы.

Такую тренировку можно пройти либо с помощью компьютеризированного тренажера (если хватает силы воли), либо с помощью тренера — репетитора.

Тренер — репетитор А.П. Ходовец

Статика и динамика в программе обучения

Поскольку я самостоятельно составлял несколько программ обучения профессионально-ориентированному английскому языку, то я надеюсь, что принцип их составления может кого-то заинтересовать в методическом плане.

Во-первых, я полагаю, что никто не собирается оспаривать необходимость следования заданной программе при отсутствии собственной или, необходимость составления свой собственной программы, обязательно учитывая многие факторы, а именно: количество слушателей, их возраст, профессиональный состав, уровень предварительной подготовки, количество предполагаемых часов для данного курса и ряд других факторов.

Если учитывать тот факт, что образование постепенно переводят на коммерческую основу и называют теперь «дополнительными образовательными услугами» (с чем я не очень согласен, но факт остается фактом), то естественным образом студенты, курсанты или слушатели превращаются в клиентов, преподаватель в официанта, а программа в своего рода «меню».

Поскольку клиенты платят деньги и хотят знать, что они в конечном итоге могут иметь при покупке данной «образовательной услуги», надо обязательно изложить все пункты предлагаемого меню (программы) как с количественной, так и с качественной стороны.

Статикой я называю количественную сторону, которую можно задавать списком, а динамикой -качественную сторону, которая развивает способности клиентов к полезному использованию предложенного образовательного продукта.

Поскольку речь идет о лингвистическом продукте, который отнюдь не всем может показаться вкусным и удобоваримым, то нужно подробнее расшифровать применяемость статики и динамики к изучению иностранного языка.

Все, наверное, понимают на интуитивном уровне, что такое статика и динамика хотя бы по аналогии с известным разделом физики «Механика», который изучает статику и динамику. Статичные свойства, качества или состояния физического объекта подразумевают вес, давление и другие параметры при относительно стабильных условиях, а динамика учитывает различные изменения в параметрах в движении, столкновении и взаимодействии, например, ускорение свободного падения или изменение влажности при ускорении температурного перепада и тому подобное.

В лингвистике разницу между статикой и динамикой можно продемонстрировать следующим примером: 1) He is married; 2) He got married. Это эквивалентно русскому 1) Он женат; 2) Он женился.

Первое означает относительную статичность, стабильность свойства, качества и состояния, а второе изменение состояния из холостого в женатое, чему, наверняка предшествует активная деятельность и значимость принятого решения, то есть, динамичность или динамика. Сам переход из одного состояния в другое уже является динамичным процессом.

Поскольку изучение родного и иностранного языка включает оба раздела, то все пункты этих разделов желательно отразить в вышеупомянутом «меню», то есть в программе обучения, рассчитанную на определенное количество часов при определенном уровне обслуживания — 1 уровень – простой пищевой комплекс из базовых и системных продуктов (хлеб и вода — без них никуда), 2 и 3 уровень с усложнением добавок, а уж четвертый — вообще изысканный с различными тонкостями, уже не просто «рыба», а например, морской лещ в кисло-сладком соусе, приготовленный на пару в присутствии клиента, мы с женой пробовали такое в Китае, очень вкусно. Тут тебе и статика (компоненты), и динамика приготовления — все прямо перед тобой.

Лингвистическая «кухня» вместо вкусных частей рыбы оперирует не очень вкусными частями речи — именами существительными, именами прилагательными, наречиями, местоимениями, предлогами, союзами и ГЛАГОЛАМИ. Из перечисленных частей только последние (глаголы) формируют и отражают речевую ДИНАМИКУ, крайне необходимую для системного овладения иностранным языком. Кстати, эта динамика позволяет вам получить в точности ту реальную рыбу, какую вы хотите сами при заказе за счет адекватного речевого описания нужных вам действий.

Это вовсе не значит, что статичные элементы типа объектов (имена существительные), свойств объектов (имена прилагательные) или заменители (местоимения) не нужны, они нужны, но в минимальной степени. Кстати, последние элементы (местоимения) я на своих занятиях с группами летчиков и бортпроводников очень часто и весьма успешно задавал конечным списком, который мы потом закрепляли через динамичное их «прокручивание» в различных глагольных речевых образцах и интерактивных схемах.

Их немного, всего-то около пятидесяти, но они настолько часто используются в речевом обороте, что после задания их списком и постоянного «прокручивания» они запоминаются сами собой и потом уже никогда не забываются.

Что же касается объектов, особенно конкретных или узкопрофессиональных объектов, то их настолько много, что можно изучать всю жизнь, все равно не запомнишь даже в родном языке, я уж не говорю об иностранном. Да и всегда ли они нужны? Вот открываю академический словарь русского языка, который включает в себя около 90 000 слов и вижу, что почти 70% в нем занимают имена существительные, обозначающие объекты, многие из которых нам вообще не нужны в повседневной речевой практике.

Ну кому нужно такое слово как «фалинь» (painter) или «планшир» (gunwale) или даже такое понятное, но узкопрофессиональное слово как «швартовка» (mooring) в повседневном обиходе? Для профессионалов (моряков или летчиков) эти слова могут быть нужными, но для обычного обихода нет. К тому же, если я выяснил по словарю значения этих слов, то всегда могу объяснить их через общие слова, «канат или веревка для крепления лодки на стоянке» или «боковая стенка на борту судна» или другие общин слова.

Помнится на занятиях с бортпроводниками многие из них постоянно зацикливались на точном наименовании каких-то из блюд, которые они предлагают пассажирам и они меня спрашивали: а как точно назвать по-английски «тефтели»?, а как «фрикадельки»?, а как «горбуша» , «кета»? и тому подобное. Меня всегда удивляло, зачем им нужны точные наименования, ведь гораздо проще обойтись описанием блюда с помощью общих слов типа «вареные мясные шарики с рисом» (meat balls with rice) или «красная рыба с картошкой» (red fish with potato) и тому подобное. Ведь пассажиров абсолютно не интересуют какие -то тонкости в различии между «кетой», «горбушей», «лососем» и тому подобной ерундой, им всегда важна общая информация.

А потом я понял, почему им легче запомнить или записать где-то у себя точный эквивалент данного блюда (а потом успешно забыть) — ведь вот такая описательная техника требует речевой динамики, которой они не владеют и не хотят владеть. Хотя навык в описании (DESCRIPTION) я отношу к разделу Статика, он все же требует и знания Динамики.
То, что казалось проще для меня, отнюдь не проще для них. Им трудно было сделать описание объекта даже на родном языке, поскольку такая техника даже на родном языке требует практики и тренировки.

Но все-таки основная тренировка для развития речевой динамики должна проводиться через глаголы, прокручиваемые через речевые образцы и интерактивные схемы.

Многими объектами можно пренебречь или использовать самые общие наименования, как я это продемонстрировал выше, но системное овладение языком без глагольной тренировки просто невозможно.

Многие языковые курсы проповедуют методику «погружения» через прямой метод «тыкания» указкой в разные картинки (объекты, имена конкретных имен существительных) и называя их на иностранном языке, или же показывая свойства (состояния, имена прилагательные) объектов через оценочные рисунки (размер, форма, цвет), тоже называя их на иностранном языке. Наверное, это неплохо. Но все это статика, о которой надо заранее предупредить своих клиентов (слушателей) и отразить в предлагаемом меню (программе).

Однако, речевую динамику и системное знание можно сформировать только через постоянное использование глаголов в различных речевых образцах и интерактивных схемах, которые очень трудно объяснить методом погружения.

Пожалуй, только глаголы движения можно еще как-то пояснить жестами, но другие глаголы вряд ли.

Кстати, где-то около сотни профессиональных глаголов я задавал именно списком для групп бортпроводников, но с подробным описанием всех значений любого заданного глагола на русском языке.

В следующей статье я попытаюсь объяснить эффективность запоминания русских эквивалентов для каждого иностранного глагола.

Репетитор: А.П. Ходовец