Общие славянские корни разбегаются в разные стороны и приобретают в каждом конкретном языке свои совершенно индивидуальные значения. Форма слова и его звучание очень часто совпадает с русским словом, но русское слово несет в себе другой смысл. При этом можно попытаться понять, почему сходный корень другого славянского языка приобрел свое значение.

Например, сербское слово «безбедност» и польское слово «беспечность» означают одно и то же, что выражается английским словом «safety», а в русском это «безопасность». В русском языке «безбедно» означает достаток, а «беспечность» – отсутствие осторожности.

Хотя, если внимательно проанализировать корневой состав указанных слов, то формирование других значений вполне мотивировано в славянских языках, поскольку бедность имеет корень «бед», он имеется в слове «беда», а отсутствие возможной «беды» – это и есть «безопасность», которая эквивалентна сербскому «безбедност». То же самое и в отношении польского слова, в котором имеется корень «пек», «печ», которые реализуются в русском через слова «печься о ком-то», «опекать». А отсутствие необходимости кого-то опекать как раз указывает на состояние «безопасности».

Зачастую сходные по звучанию слова вызывают невольный смех, поэтому пишу следующее сербское слово латиницей – «ponos», которое ассоциируется у нас с расстройством желудка, но сербское слово имеет ударение на первом слоге и общий для нас корень «нес» от слова «нести», поскольку значение его «гордость», «чувство собственного достоинства», сходного с английским «dignity». Вполне мотивированный выбор корня – «нести себя с прямой осанкой», подавать себя с достоинством.

А расстройство желудка реализуется в сербском языке через слово «пролив», ударение, кстати, тоже на первом слоге. Корень «лив» тоже вполне обоснован, в русском «проливе» льется вода между берегами, а в сербском то же самое, что в польском слове «бегунка» (диарея), от слова «бежать» с корнем «бег», «беж». Английское «the runs» совпадает с внутренней формой польского слова.

Такие слова иногда называют «ложными друзьями переводчика», хотя, думается, надо бы было сочетание «ленивого переводчика», поскольку только непрофессиональный переводчик не проверяет по словарю все значения, а идет на поводу любого сходного звучания.

Слова с общими корнями дает стимул для поиска мотивированности, ведь такие слова, как «огледало» (зеркало), «прозор» (окно), «стан» (квартира) со славянскими корнями логически вполне обоснованы — в зеркало мы глядим, через окно что-то обозреваем, имеем обзор, а в стане мы обитаем.

Слова с родственными корнями, но отличные по своему значению хорошо тренируют не только аналоговую, но и ассоциативную память, поскольку поиск обоснованности и мотивации в использовании корня заставляет рыться во всяких словарях и справочниках, находить новые оттенки и коннотации.

Даже просто заимствованные из разных языков слова стимулируют поиск их мотивированности, например, турецких слов типа «дугме» (кнопка), «ада» (островок), «бадава» (бесплатно, на халяву), французских «фотела» (кресло), «орман» (шкаф), английских «браун» (коричневый) и других.

Само осознание того, что не все очевидно, как кажется, уже вырабатывает серьезный подход к анализу родственных и неродственных корней, к поиску мотивированности их связей, случайности или обоснованности в их использовании.

Так что такие слова лучше называть «надежными друзьями» любого переводчика или просто лингвиста.

Лингвист: А.П. Ходовец