Русский тезаурус

Сегодня посмотрел передачу «Русский мир» на телеканале «Спас» с ведущим Костенко, пригласившего моего любимого Владимира Елистратова, статьями которого мы зачитываемся с женой в газете «Моя семья», и еще раз убедился в том, что преподавание любого иностранного языка нужно вести не прямым беспереводным методом тыканья в картинки, а только через глубокую интерпретацию на родном русском языке. Раньше в своих статьях я обобщал понятие «родной язык», поскольку русский язык не для всех является родным, но для меня-то он родной, поэтому зачем мне проявлять излишнюю политкорректность по отношению к другим? При всем моем уважении к другим языкам, русский мне ближе.

Русский словарь настолько богат, что с его помощью можно объяснить любые другие слова. Вообще-то, термин «тезаурус», который в переводе с греческого дословно означает «сокровищница», относится не просто к словарю, а скорее к словнику, специальному перечню слов по конкретной теме, но его можно использовать и при изучении иностранного языка в качестве набора дефиниций (определений) для интерпретации выбранных иностранных слов.

Дело в том, что «сокровищница» (тезаурус) предполагает такое действие как накопление и обогащение, а накопление русских синонимов в отношении выбранного иностранного слова, например, английского слова, обогащает наше знание русского языка и расширение ассоциативного ряда в нашем родном языке.

Поскольку наш родной русский язык является отнюдь не только средством коммуникации, а в большей степени источником накопления различных жизненных смыслов, то вот эти самые жизненные смыслы мы можем с большим успехом применять для усвоения и освоения другого языка, приспосабливая иностранный язык к нашему пониманию.

А вот иностранный язык мы можем использовать как раз в качестве средства коммуникации, сохраняя главенствующую роль русского при подчиненном положении другого языка.

Во время преподавания английского языка для летчиков и бортпроводников всегда пытался убедить их, что гораздо важнее запоминать набор русских дефиниций для данного английского слова, поскольку все вместе они составляют определенный тезаурус, свой личный словник, который позволяет развить динамику своего родного языка, обогатить различные логические, аналоговые и ассоциативные связи.

А что это дает практически, ведь летчики — люди конкретные?

Да хотя бы оружие в руки, ведь язык, особенно родной русский язык — это оружие.

Человеку надо иметь при себе оружие? Не обязательно холодное или огнестрельное, а словесное, позволяющее грамотно оформить любую мысль и ее подробности в виде рапорта, пояснительной записки, заявления или любого другого документа, официально зафиксированного, зарегистрированного на русском языке даже при плохом его переводе на другой язык.

Косноязычие наших летчиков за рубежом не позволяет им решать многие вопросы с материальной выгодой для себя лично, причем дело-то совсем не в плохом знании иностранного (чаще английского), а в незнании всех гибких средств своего родного и могучего русского языка.

Очень часто при мне они ссылались на незнание английского — мы, дескать, «академиев» не кончали, не знаем «англицкого», не могли все адекватно выразить, но когда я спрашивал, что они хотели адекватно выразить на родном русском языке, то получал весьма скомканный и невразумительный ответ на эмоциях, но не по сути дела.

Значит, дело-то совсем не в иностранном языке, а в родном. Не было желания обогащать свой тезаурус и все гибкие логические, аналоговые и ассоциативные связи на родном языке, не было желание тренироваться в риторике, логике, дикции, точности выражения своей позиции как в устном, так и в письменном виде.

А как можно выучить иностранный язык без свободного владения русским во всех его аспектах, не только на бытовом уровне типа «дай», «заплати», «ага»?

Да никак.

Лингвист: А.П. Ходовец