Самое интенсивное усвоение родного языка приходится на возраст в промежутке от двух до пяти лет. Огромный поток информации осваивается детьми через их приспособление незнакомых слов к уже известным им функциям.

Дети не терпят незнакомых терминов, они тут же пытаются перевести их на простой язык. Спроси ребенка — что такое «функция»? – он только недоуменно посмотрит на тебя, а спроси его по-другому: Для чего это? Как это работает? – он тут же включится в объяснения.

Взрослые любят щеголять терминами, а ребенок нет, ему хочется, чтобы все было понятно.

В предыдущей статье «Дебри перевода» я уже приводил примеры на приспособление терминов к понятным словам, например, фонендоскоп для ребенка — это «слушалка», лопатка превращается в «копатку» и тому подобное. У Корнея Ивановича Чуковского в его статье «От двух до пяти» приводится множество примеров на такое приспособление слов к понятным для детей функциям.

Чаще всего дети приспосабливают известные им глаголы — ведь им понятно, что такое «копать», «слушать» и т. п.

Многие знакомые мне переводчики пренебрегают таким копанием в терминах и просто по словарю находят соответствие незнакомого им слова через такое же непонятное им слово на родном языке, то есть, работают по принципу машинного перевода через подбор дескрипторов и аскрипторов. Дескриптор описывает окружение данного термина, а аскриптор приписывает эквивалент к данному слову.

Ребенок все эти дескрипторы и аскрипторы усваивает через свою практическую деятельность, он в буквальном смысле «копается в них» как в песочнице со своей «копаткой».

Вся его речедеятельность основана на практике, а не на академических описаниях.

Все эти «дескрипторы» он буквально держит в руках, они рядом, они не в словаре. Ведерки, формочки, грабельки, детский грузовик, самосвал, совочки и так далее. Все под рукой. Все их функции он осваивает на практике через простые глаголы (копать, насыпать, трамбовать, переворачивать, расставлять и т. п.).

Вот ребенок приболел, тетя-врач приставляет к его спинке трубочку, слушает его дыхание. Что это за трубочка? Ну, конечно, «слушалка», ведь в этом же функция данного предмета. Потом, возможно намного позже ребенок и усвоит правильный аскриптор для своей «слушалки» в виде «фонендоскопа», но пока ему совсем не нужен этот мудреный термин, к тому же трудный для выговаривания. Для него гораздо важнее понимание функции, а не запоминание терминов.

Как? Для чего? Как это работает?

Вот именно такие вопросы должны интересовать и взрослых дяденек и тетенек- переводчиков, а не подстановка терминов через бездарный словарь какого-нибудь «Гугля».

А иначе попадешь впросак.

Тут недавно мою жену по телефону спрашивал ее бывший сослуживец как пишется слово «впросак», поскольку в «Гугле» было приведено раздельное написание «в» и «просак». Жена у меня по образованию филолог и преподаватель русского языка, она тут и начала ему объяснять, что давным-давно в обиходе у архангельских рыбаков были слова «сак» (сачок) и «просак» (дальняя глухая сеть), что если рыба попадала в сак, то еще можно ей было выбраться, а если в «просак», то все, попалась, но исходного значения никто не помнит, поэтому данное сочетание давно превратилось в устойчивое наречие «впросак», которое всегда пишется только слитно. В «Гугле» сидят двоечники, а может быть, дети, которые осваивают русский язык через внутренние образы слова, что для них, конечно интересно, а для взрослых уже не очень.

Вот такие дела.

Лингвист: А.П. Ходовец